Конечно, не о постели.

Еще глупее казалось Джеку расспрашивать юного Гарольда, которому предстояло попасть в мышеловку священника. Он еще и бриться-то почти не начал. Что он знает о том, что до конца дней своих он будет жить с одной и той же женщиной, хранить ей верность, заботиться о ней?

Не в первый раз Джек пожалел, что его старшего брата нет в Лондоне или что он не живет поближе. Туз понял бы смятение Джека, потому что он много лет боролся с мамашами, мечтающими женить его на своих дочках, прежде чем решил жениться на Нелл. Она была для него идеальной парой, но как Алекс понял это?

Гарольд даже не понял, о чем спрашивает Джек.

– Почему я женюсь на Марджори? Что вы хотите этим сказать? Я ее люблю. Почему бы мне на ней не жениться?

Действительно, почему?

Глава 26

Никто не спрашивал у Харриет, что думает она. Кому бы пришло в голову спрашивать у маленькой девочки, что она думает о природе любви? Узнавать мнение восьмилетнего ребенка о браке? Она не знает даже о том, что между взрослыми существует телесное притяжение, не говоря уже о том, сколько времени длится это притяжение.

А следовало бы спросить у нее. Харриет знала очень много. И что важнее, она знала, чего хочет.

Харриет хотела иметь семью с двумя родителями, которые жили бы вместе. Не гувернантку, которую можно уволить или которая может перейти на другое место; не опекуна, который может жениться на злобной ведьме, считающей, что детей нужно отсылать в школу, а зверюшек держать в сарае. Она хотела, чтобы ее любимый папа Джек и ее дорогая Элли поженились, и тогда ей не пришлось бы беспокоиться, что они разойдутся, а она снова окажется бездомной.

Они любят друг друга. Харриет это знала. Она могла бы рассказать, как розовеет Элли, когда папа Джек приходит навестить их, и как она притворяется, что не замечает, как он гладко выбрит и как замечательно сидят на нем панталоны. Харриет знала, что Элли это замечает, потому что краснела еще больше.

А капитан все время смотрел на учительницу и улыбался про себя, когда никто этого не замечал. А вот Харриет все замечала.

Они любят друг друга. И они должны хотеть ее взять к себе. И они должны хотеть целоваться и обниматься.

Кто сказал, что Харриет ничего не знает о телесном притяжении? Харриет знала, что Пэтси и Змей вечно стараются куда-то спрятаться, чтобы обниматься, а Дарла с мистером Даунзом постоянно целуются украдкой. Нет, она не могла поверить, будто бы дети появляются из кладовки с метлами, потому что она это проверила, но она подслушала, как миссис Крандалл сказала, что Дарла нашла там ребеночка.

Харриет хотела иметь ребенка. Братика или сестричку. Может быть, и того и другого. Наряжать собаку – это хорошо, но Джокер не умеет говорить или играть в кегли, или шептаться по ночам под одеялом, как это делали девочки в школе.

Все знают, что дети могут быть лишь у женатых людей. Только почему-то Дарла и мистер Даунз спешат с оглашениями, а Элли и папа Джек совсем не торопятся.

Элли не хочет выходить замуж за картежника. А Джек не хочет ни на ком жениться. И потом, капитан пытается найти свою сестру. На это он тратит все свои деньги, так что содержать жену не может. Харриет не узнала ничего о Куине ни в одной из примерочных, в которые они заходили. И Элли тоже, но они не прекращали свои попытки.

И оба они упрямые, совсем как Джокер. И глупые, как котенок.

Им нужно помочь.

Леди Марджори согласилась помочь ей устроить этот брак; но пока что она только вытаскивала их с визитом то к какой-то вдовствующей леди, то к какому-то огнедышащему дракону и еще посоветовала Элли сделать вырез платья чуточку побольше. Харриет не заметила, чтобы от этого была какая-то польза. Если джентльмен смотрит только на грудь леди, он не заметит ее красивых глаз и приятной улыбки. К тому же, опасалась Харриет, грудь у Элли не может соперничать с бюстами клубных девушек или даже нарядных леди, чьи передние полки служат для сбора крошек во время бесконечных чаепитий.

И потом, если папе Джеку нравится Элли только потому, что она одевается по последней моде, это долго не продлится. Элли симпатична изнутри, и это важно, но леди Марджори слишком пустоголовая, чтобы это понимать. Она слишком счастлива со своим Гарольдом, чтобы волноваться из-за проблем Харриет.

Так что Харриет решила нанести кое-кому визит.

Теперь она уже привыкла наносить визиты, сидеть во время скучных разговоров в своих лучших новых платьях, которые нельзя пачкать. Она научилась следить за своими манерами, что означало не разговаривать, пока к ней не обратятся, сидеть прямо на стуле, не болтать ногами и не таскать с серебряных тарелок миндальные печенья для Джокера.

Харриет решила, что ей, пожалуй, больше нравится ходить за покупками, потому что в лавках можно бродить и разговаривать со швеями. Ей хотелось помочь Джеку найти сестру, но когда снимают мерку, бывает скучно, а когда начинаешь при примерке вертеться, бывает больно.

Она сморщила нос. Ей больше нравилось в парке, или на конюшне, или на кухне в «Красном и черном», или играть с рабочими в Кард-Хаусе, чем заниматься тем, чем полагается заниматься леди. Но сегодня ей надоело ждать. Она задумала более важную игру.

Она сомневалась, что там, куда она направилась, ее встретят радостно, поэтому решила принести подарок. Это ведь прилично и вежливо? Элли отнеслась бы к этому с одобрением.

Когда Харриет сообщила Хокинсу, что идет на конюшню, он ничего не заподозрил. Она часто навещала своего пони и других зверюшек, живущих там. Хокинс продолжил играть в кости с Ланди, а Харриет направилась к задней стороне дома и, пройдя через сад, подошла к задним воротам. Конюшни находились у другой стороны изгороди, их охранял Сэмюел. Но Сэмюел повез Элли с Пэтси за покупками, и это было прекрасно известно Харриет.

Что больше понравится тому человеку, к которому она идет? Белая крыса или рыбка в миске? Крыса гадила где попало, а вода из миски с рыбкой могла выплеснуться на новое пальто Харриет. Вместо миски она взяла оловянное ведерко с крышкой.

Харриет перешла через дорогу к Гросвенор-парку, махая рукой всем няням, цветочницам и старикам, кормившим белок. Все они махали ей в ответ, полагая, что мисс Силвер или кто-то еще из Кард-Хауса находится, как всегда, поблизости.

– Эй, а где ваш пес? – окликнул девочку мальчишка-газетчик.

– Спит дома, – ответила Харриет. – Он ужасно ленивый.

– Значит, у вас в карманах нет ничего вкусненького?

Конечно, вкусненькое у нее было, на тот случай, если хозяин заставит ее ждать или не предложит чаю. Харриет поделилась с мальчишкой поджаренным хлебом с маслом. Тот ухмыльнулся и пожелал девочке хорошего дня.

Он и будет хорошим, если все будет так, как она задумала.

Когда Элли, закончив покупки, вернулась домой, нагруженная свертками, Джек ждал в холле, совещаясь с архитектором. Часть свертков Элли отдала Хокинсу и попросила его помочь Пэтси отнести остальное наверх.

Джек взял у Элли шляпную коробку, вызвавшую у него сильное желание заглянуть внутрь, чтобы узнать, какой вкус у нее стал теперь, когда она не обязана одеваться строго и скучно. Пока что платья и аксессуары, которые она покупала, были со вкусом и при этом неяркие. Они ей шли. И она поклялась, что по крайней мере одно из платьев было синее, хотя он его еще не видел. Платье, которое она надела сегодня, было мягкого светло-коричневого цвета, от чего ее волосы казались еще более золотыми – и вызывали у Джека желание узнать, насколько шелковисты они на ощупь. Локонам цвета темного меда теперь разрешалось падать от узла на макушке, их больше не заплетали в тугие косы на затылке. Джеку страшно хотелось вытащить из волос Элли шпильки и позволить им рассыпаться по ее плечам.

Теперь Элли походила скорее на леди из общества, чем на старую деву в стесненных обстоятельствах. Не напоминала она также и модную куклу, слава Богу, всю в рюшках, лентах и кружевах, стало быть, она не прислушивалась к советам своей кузины.